Крутые парни - Страница 2

Однажды Лэймар не выдержал:

— Эй, парень, черт тебя побери, что ты там делаешь с этим дерьмом?

Услышав, что обращаются непосредственно к нему, Ричард моментально сник и съежился. С лица сбежала краска. Пухлые щеки стали сероватого цвета. Он задрожал, как чахлый лист на осеннем ветру. Потом, собравшись с духом, он сказал:

— Арт.

— Кто такой этот Арт?

— Арт — это арт, искусство, — пояснил Ричард. — Это картинки, которые рисует нам наше художественно-эстетическое чувство и воображение.

— Что это еще за хреновину ты мне нагородил? — произнес Лэймар. В этот момент ему хотелось переломать Ричарду кости. Он ненавидел, когда в него начинали стрелять непонятными словами. «Эстетическое воображение».Гребаный интеллигент. Однако любопытство было слишком сильно. Он наклонился, чтобы посмотреть, над чем это так усердно колдует Ричард.

Черт подери, так ведь это же сам Лэймар! Лэймар, собственной персоной, устрашающий, как лев, и неустрашимый перед лицом человека, похожий на легендарного короля или викинга. В сиянии холодной луны стоял могучий Лэймар с огромным мечом, готовый тысячами убивать своих врагов. В целом картина поразила Лэймара, оказав на него магическое действие или как там это еще называется. В глубине души он даже, пожалуй, был тронут.

— Дерьмо, — произнес он вслух. — Я совсем не таков. Я насильник, я трахаю своих сокамерников в их вонючие задницы и совсем не похож на этого героя, будь он неладен.

— Я... Я просто нарисовал то, что подсказало мне воображение, — проговорил Ричард. — Пожалуйста, не бейте меня.

— Ну и ну. — Озадаченный Лэймар вернулся к своему «Пентхаусу».

Однако увиденная картина что-то сдвинула в душе Лэймара. Она стала частью его сновидений, затмив на какое-то время журнальных блондинок с розовыми соблазнительными задницами, которые в прежние времена позволяли Лэймару расслабиться и отдохнуть душой. Теперь этого не было. Особенно в первую ночь. То же самое произошло и в следующую. Днем он снова захотел посмотреть картинки Ричарда. И на другой день тоже. Так продолжалось почти целую неделю. С этого времени Лэймар стал засыпать с мечтой снова увидеть понравившиеся ему картины.

— Покажешь мне еще картинку?

— Да, — ответил Ричард.

— А ты смог бы нарисовать еще и другие рисунки? Помнишь, как я тебе говорил. Я не смогу тебе его показать. Я, чтоб оно провалилось, могу только сказать тебе, что я хочу увидеть. Ты можешь это нарисовать?

— Э-э, думаю, что да. Я хочу сказать, что конечно.

— Гм-м. — Лэймар долго обдумывал свою речь. — Знаешь, единственное, что я люблю на самом деле, — это львы. Но я хочу, чтобы ты нарисовал льва не в каких-то там джунглях, а в замке. Ты меня понял? И еще сучку, блондинку с большими, по-настоящему большими сиськами. И она, понимаешь ли, любит этого льва. Она любит его, как мужчину,а не как зверя.Но я не хочу, чтобы ты нарисовал, как лев дерет эту девку. Это должно выглядеть так, что лев могбы поиметь ее, если бы только захотел.

— Кажется, я понял, что вы имеете в виду. Он, лев, как архетипопределенной агрессивной мужской силы.

— Что-о?

— О, я хочу сказать...

— Он лев,у него есть девка. С сиськами.И все это происходит при царе Горохе. Всосал?

— Да, сэр.

Работа закипела. Целыми днями напролет Ричард просиживал в углу камеры, неистово чиркая карандашом по бумаге. Варианты множились, комкались и, сопровождаемые руганью, летели в мусорный бак. Ричард не поленился взять в тюремной библиотеке книги, где были изображения львов. И вот наконец:

— Лэймар? Это то, что вы имели в виду? Ричард держал в руке готовый рисунок. Лев был богом, девица — шлюхой с огромными грудями и сосками,тугими, как тетива лука. Лев — хозяин, она — рабыня.

— Черт тебя возьми, — воскликнул Лэймар. — Вы только посмотрите! Слушай, парень, ты как будто вытащил это у меня из головы! Черт возьми, вот это работа! Только, знаешь, по-моему, лев должен быть немного повыше. И, может быть, сиськи у девки слишком большие? Они слишком уж велики. В жизни таких не бывает. А я хочу, чтобы было, как в жизни. А вот замок получился хорошо.

Ричард принял критику со стоицизмом настоящего мужчины. Всю следующую неделю он исправлял рисунок. Когда он представил Лэймару окончательный вариант, тот остался доволен.

— Черт возьми, Ричард, у тебя талант! Это я тебе говорю. Слушай, я хочу, чтобы ты попробовал нарисовать и другие вещи. У меня в голове много всяких картин. Ты сможешь нарисовать их на бумаге?

— Уверен, что смогу, — ответил Ричард.

— Нет, черт подери, это нечто! Ты будешь рисовать то, что я тебе скажу. Ты будешь рисовать, а я буду заботиться о тебе. Понял?

— Да, сэр, — согласился Ричард, и сделка была заключена.

Почему это так льстило его самолюбию? Он не мог ответить на подобный вопрос. Но это существовало, это был неведомый ранее источник удовольствия. Стоило ему что-то себе вообразить, как Ричард тут же изображал это на бумаге. Такое воплощение мечты переполняло его счастьем. Лэймар, казалось, даже чуточку раздулся от удовольствия. Он был счастлив оттого, что мир, в котором он пребывал, оказался так неплохо устроенным. Его все боялись. Он мог трахнуть любого белого парня и половину ниггеров, если бы захотел этого. Ему шел процент от торговых операций с наркотиками. Капали деньги и с лаборатории в графстве Кэддо, которая выдавала на гора фунт амфетамина в неделю. При нем его двоюродный брат Оделл был счастлив настолько, насколько мог быть счастлив этот несчастный мальчик. Ричард рисовал ему все, что он хотел. Лэймар мог считать себя богатым человеком.